Хорошев Иван Александрович,
адвокат,
Первая красноярская краевая
коллегия адвокатов
Никогда не знаешь наперед, какой сюрприз преподнесет тебе судебная система по тому или иному делу. Так и летом 2009 г., взяв на себя защиту Л., я и не подозревал, в какой ситуации мне придется оказаться. Итак, по порядку.
Л. обвинялся в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью в отношении потерпевшего К. по п.п. «в», «д» ч. 2 ст. 111 УК РФ. Приговором от 06 сентября 2010 г. Л. был признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, совершенного из хулиганских побуждений. Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам от 18 ноября 2010 г. данный приговор был отменен, в том числе в связи с тем, что обвинение содержало взаимоисключающие формулировки, что исключало принятие судом первой инстанции решения по делу. Уголовное дело со стадии кассации было возвращено прокурору района для устранения препятствий его рассмотрения судом.
Не желая отказываться от квалификации связанной с хулиганскими побуждениями, сторона обвинения создала новый «шедевр», который я привожу дословно:
«Л., увидев стоящих возле указанного дома, ранее ему незнакомых К., П. и Т. подошел к ним и из хулиганских побуждений спросил: «И вам тоже мелочь дать», тем самым затеяв словесную перебранку с К., П. и Т. Продолжая действовать из хулиганских побуждений и используя словесную перебранку как малозначительный повод для совершения преступленных хулиганских действий у Л. возник преступный умысел, направленный на причинение тяжкого вреда здоровью К. В целях осуществления своего преступного хулиганского умысла в указанное время в указанном месте, Л. находясь в общественном месте грубо нарушая общественный порядок и выражая явное неуважение к обществу, умышленно из хулиганских побуждений, с целью причинения тяжкого вреда здоровью произвел несколько выстрелов на поражение из пистолета марки «GrandPowerT10» в сторону стоящих К., П. и Т.».
После предъявления обвинения, я указал следователю на то, что мне и Л. не понятно обвинение в части квалификации деяния как совершенного из «хулиганских побуждений». Наше мнение было зафиксировано в протоколе допроса обвиняемого. После процедуры ознакомления с материалами уголовного дела, я так же подал заявление о том, что стороне защиты не понятно обвинение. Прокурором данное заявление было проигнорировано и дело поступило в производство Железнодорожного районного суда г. Красноярска с формулировкой обвинения приведенного мною выше.
В самом начале судебного разбирательства, я заявил ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору, мотивируя это тем, что в обвинении не дана оценка конфликта с точки зрения наличия либо отсутствия повода для его возникновения, что является важным для квалификации деяния по признаку хулиганских побуждений. Данное обстоятельство, наряду с наличием в обвинении бессмысленных по своему значению формулировок не позволяло стороне защиты полностью понять смысл обвинения и как следствие этого реализовывать в полной мере свое право на защиту. Кроме того, указанные «пороки» обвинительного заключения не могли быть исправлены судом самостоятельно, что в свою очередь исключало возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного обвинительного заключения.
Рассмотрев мое трехстраничное ходатайство, судья отказала в его удовлетворении, применяя при этом на практике крылатое выражение «краткость – сестра таланта» и обосновав свое решение следующим образом:
«Обвинительное заключение составлено с соблюдением формальных требований ст. 220 УПК РФ, каких либо неточностей или противоречий в описании умысла не имеется».
Суд начал судебное следствие. После зачтения прокурором обвинительного заключения, подсудимый Л., на вопрос суда о том, понятно ли ему предъявленное обвинение, ответил, что обвинение ему не понятно именно в части описанного в обвинительном заключении мотива, в связи, с чем Л. не смог выразить свое отношение к предъявленному обвинению. Данное заявление Л. было оставлено судом без внимания, со ссылкой на отказ в удовлетворении ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору.
Видя, что суд безразлично относиться к позиции защиты по предъявленному обвинению, и предполагая, что мои устные высказывания и высказывания моего клиента останутся незамеченными для протокола судебного заседания, я в письменном виде выразил перед судом свое мнение и мнение моего подзащитного о невозможности в сложившейся ситуации реализовать свое право на защиту, в связи с тем, что подсудимому не понятно обвинение [1].
Реакция суда оказалась непредсказуемой. Я ожидал чего угодно, но в рамках действующего законодательства. Однако как показало дальнейшее развитие событий, рамки законодательства у каждого свои. Сначала судья, в присутствии потерпевшего, прокурора и моего клиента на повышенных тонах поинтересовалась у меня, обладаю ли я достаточной квалификацией для защиты по уголовному делу. Затем начала грозить вынесением в отношении меня частного постановления в адрес Адвокатской палаты. После чего игнорируя мои возражения и категорический отказ подсудимого Л., мотивируя свое решение тем, что я не могу обеспечить защиту Л. в полном объеме, вынесла постановление о назначении Л. защитника в порядке ст. 50 УПК РФ. При этом судья не отвела меня из дела, посчитав, что интересы одного подсудимого может защищать как адвокат по соглашению, так и адвокат по назначению. Постановление о назначении обвиняемому Л. защитника было направлено в адрес коллегии, в которой я состою. Заседание было отложено.
Стоит ли говорить о том, что это творение судейской мысли поставило в затруднительное положение не только меня, но и председателя моей коллегии. Основываясь на нормах ст. 50 УПК РФ, а так же решении Совета Адвокатской Палаты Красноярского края от 23.04.2009 г., председатель коллегии сообщил судье о том, что поскольку я не отведен от участия в деле, то отсутствуют основания для направления другого адвоката для участия по назначению. И здесь по меткому выражению М.Ю. Лермонтова «все это было бы смешно, когда бы ни было так грустно», поскольку ответный ход не заставил себя ждать.
На следующий же день, после получения отказа в назначении защитника, Адвокатская Палата получила письмо судьи с открытыми угрозами направления материалов в орган дознания для проведения проверки в порядке ст. 144 УПК РФ по факту неисполнения судебного акта (ст. 315 УК РФ), в случае если в процесс по делу Л. не будет назначен адвокат в порядке ст. 50 УПК РФ. Узнав об этом, я пережил несколько неприятных минут, понимая, что сам нахожусь в трудной этической и процессуальной ситуации, которая ставит в непростое положение не только меня одного. Ситуация смягчалась тем, что «угрожающее» письмо было получено вечером в пятницу и адресат которому оно предназначалось формально не был уведомлен о его получении. Процесс же, на который требовался второй адвокат, был назначен на утро понедельника. Это помогало избежать «злостности» при неисполнении судебного акта и как следствие возможного уголовного преследования.
В понедельник, придя заблаговременно в суд, я по многозначительному выражению лица государственного обвинителя понял, что меня отведут из дела. Мне только была не понятна формулировка отвода, поскольку ст. 72 УПК РФ не предусматривала таковых оснований применительно к сложившейся ситуации. Но мое неведение продолжалось недолго, поскольку с первых минут судебного заседания государственный обвинитель заявил ходатайство. По результатам, которого суд вынес постановление о моем отводе и частное постановление в адрес Адвокатской палаты о привлечении меня к дисциплинарной ответственности. Судья расценила мое заявление о невозможности в полной мере реализовать прав на защиту, как устранение от осуществления предусмотренных ч. 1 ст. 53 УПК РФ полномочий и лишение Л. права на защиту. Судья посчитала, что таким образом я нарушаю закон и действую вопреки интересов доверителя, а значит любое судебное решение, принятое с моим участием, будет являться незаконным [2].
Основными доводами кассационных жалоб на принятые решения, послужило то, что устранившись от мотивировки отказа в удовлетворении ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору по основаниям связанным с нарушениями при составлении обвинительного заключения, игнорируя мнение подсудимого о невозможности понять обвинение, председательствующая по делу судья не обеспечила условия состязательности сторон, не обязала государственного обвинителя разъяснить Л. суть предъявленного обвинения, что привело к тому, что сторона зашиты в лице адвоката и подсудимого Л. не смогла в полной мере реализовать свое право на защиту. Таким образом, поданное в письменном виде в судебном заседании 10 августа 2011 г, заявление о невозможности в полной мере реализовать право на защиту не являлось отказом адвоката от принятой на себя защиты и не противоречило интересам Л. А являлось выражением позиции Л. сформировавшейся в результате «пороков» обвинительного заключения и нарушения судом первой инстанции принципа состязательности и равноправия сторон.
18 октября 2011 г., судебная коллегия по уголовным делам Красноярского краевого суда отменила постановления Железнодорожного районного суда г. Красноярска и направило дело на рассмотрение в тот же суд, но в ином составе суда. Кассационная инстанция среди прочего указала, что оценивать качество оказываемой адвокатом юридической помощи может доверитель, который отводов адвокату не заявлял, а с заявленным государственным обвинителем отводом согласен не был. При таких обстоятельствах принятое судом решение об отводе адвоката не может быть признано законным и обоснованным [3].
Вроде бы все разрешено в пользу стороны защиты, но стоит помнить, что судебная система попыталась создать опасный для всего адвокатского сообщества прецедент. Казалось бы, при изначальном конфликте интересов защиты и обвинения, проще было отправить дело прокурору для исправления допущенных ошибок. Но суд решил пойти другим путем и избавиться от защитника, формируя при этом судебную практику удаления из уголовного процесса «неудобных» для суда адвокатов. Самое удивительное в этом, то, что данная попытка была осуществлена не в соответствии с законом, а ему вопреки. Судья стала принимать одно за другим решения, не основанные на нормах права и изначально игнорирующие мнение подсудимого и нарушающие его право на защиту. Судья поставила адвокатское сообщество в условия межкорпоративного конфликта, при котором, с одной стороны для адвокатов и органов адвокатского управления существует обязанность исполнять вступившие в законную силу судебные решения, а с другой стороны существует адвокатская этика и запрет действовать вопреки воле доверителя. Позиция, связанная с невозможностью понять обвинение – это, прежде всего позиция самого клиента, и при неблагоприятном развитии ситуации, вступивший в это дело новый адвокат либо обязан был ее придерживаться, находясь под угрозой нового отвода и нового представления в адрес Адвокатской Палаты, либо действовать вопреки воле доверителя в нарушении законодательства регулирующего адвокатскую деятельность.
Хочется, надеется, что такие случаи грубого нарушения процедуры судопроизводства не получат широкого распространения в дальнейшем. И еще более хочется, надеется на то, что каждый адвокат, оказавшийся в ситуации нарушения фундаментальных основ права не позволит судебной системе формировать судебную практику в ущерб адвокатскому сообществу. Важно помнить, что являясь адвокатом, каждый из нас является участником корпорации, и каждый из нас должен в своей работе учитывать и интересы всего сообщества.
В свою очередь, я очень благодарен руководству Адвокатской палаты Красноярского края за оказанную в данном случае поддержку, без которой мне пришлось бы намного тяжелее.
_________________________________________________________________________
[1] Из заявления защитника о невозможности реализовать в полной мере право на защиту:
«Согласно ходатайству о возвращении уголовного дела прокурору, заявленного стороной защиты в судебном заседании 28 июня 2011 г. в обвинительном заключении, утвержденном прокурором 07 июня 2011 г. признак преступления «из хулиганский побуждений» описан таким образом, что не позволяет стороне защиты понять смысл предъявленного обвинения. Подробная мотивировка указана в заявленном ходатайстве.
Данное обстоятельство, наряду с наличием в обвинении бессмысленных по своему значению формулировок не позволяет стороне защиты полностью понять смысл обвинения и как следствие этого реализовывать в полной мере свое право на защиту.
В частности сторона защиты:
- не может в полном объеме возражать относительно предъявленного Л. обвинения;
- не может в полном объеме представлять доказательства в опровержение доводов обвинения;
- не может задавать вопросы потерпевшему К. и свидетелям обвинения Т. и П. относительно момента возникновения конфликта и его причин.
Кроме того, сторона защиты не может полностью выработать позицию защиты по этому вопросу, вследствие чего Л., желая давать показания относительно предъявленного обвинения, не готов к допросу в судебном заседании».
[2] Из Постановления об удовлетворении ходатайства об отводе от 12.09.2011 г.:
«Из содержания данного заявления следует, что адвокат фактически устранилсяот осуществления предусмотренных ч. 1 ст. 53 УПК РФполномочий, т.е. участвовать в исследовании доказательств, излагатьсуду свое мнениепо существу обвиненияи его доказанности, а такжепо другим вопросам, возникающим в ходе судебногоразбирательства.
Занятая адвокатом по данному делупозиция противоречит указанным выше положениям закона, несмотря на то, что защитниксвободен в избрании только допустимых законом средствзащиты. Даннаяпозиция влечет лишение обвиняемого права на получениеквалифицированной юридической помощипри формальном соблюдении этого права, дает адвокатувозможность не только фактическибездействовать при осуществлении защиты, но и действоватьвопреки интересамподзащитного.
<…>
Указанныеобстоятельстваисключают участие защитникаХ. в производстве по уголовному делу, поскольку оннарушает закон и любоесудебное решение, принятое с его участием, будет являться незаконным».
[3] Из кассационного определения Красноярского краевого суда от 18.10.2011 г.:
«<…> Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия считает постановление подлежащим отмене по следующим основаниям.
ст. 72 УПК РФ определен исчерпывающий перечень обстоятельств, исключающих участие защитника в произыодстве по уголовному делу:
защитник не вправе участовать в производстве по уголовному делу, если он: ранее участвовал в производстве по данному уголовному делу в качестве судьи, прокурора, следователя, дознавателя, секретаря судебного заседания, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика или понятого; является близким родственником судьи, прокурора, , дознавателя, секретаря судебного заседания, принимавшего или принимающего участие в производстве поданному уголовному делу, или лица, интересы которого противоречат интересам участника уголовного судопроизводства, заключившего с ним соглашение об оказании защиты; оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им подозреваемого, обвиняемого либо представляемого им потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика.
Как следует из материалов уголовного дела, между подсудимым Л. и защитником адвокатом Х. заключено соглашение на оказание юридической помощи, которое не расторгнуто.
По смыслу закона оценивать качество оказываемой адвокатом юридической помощи вправе доверитель, как сторона соглашения, являющегося в силу ст. 25 Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» гражданско-правовым договором об оказании юридической помощи. Заявлений о непрофессиональном выполнении адвокатом своих обязанностей Л. сделано не было. Сам Л. отвод адвокату не заявлял, от указанного адвоката в порядке ст. 52 УПК РФ не отказывался, с заявленным государственным обвинителем отводом согласен не был.
Однако при наличии таких обстоятельств суд первой инстанции, не учитывая мнения подсудимого, и не указывая его в постановлении, не приводя в постановлении обстоятельств, предусмотренных ст. 72 УПК РФ, в противоречие установленным фактическим обстоятельствам, требованиям уголовно-процессуального закона, сделал вывод о том, что адвокатом не выполнены обязанности по защите Л. и любое судебное решение, принятое с его участием будет незаконным.
При таких обстоятельствах принятое судом решение об отводе адвоката не может быть признано законным обоснованным и мотивированным, подлежит отмене по основаниям, предусмотренным п.1, п.2 ч.1 ст. 379 УПК РФ; п.1 ст. 380 УПК РФ; п.1 ст. 381 УПК РФ<…>».
<…>
