Защитить потерпевшего!
В представлении большинства, адвокат в уголовном процессе – защитник человека, привлекаемого к уголовной ответственности. Безусловно, это мнение оправдано, поскольку в подавляющем числе дел, все обстоит именно так. Практически все приемы и методы работы адвоката направлены на «разрушение» обвинения и оппонирование государственной системе в лице следователя, прокурора и, к сожалению судьи. Казалось бы, с нашей «репрессивной» системой уголовного судопроизводства, права потерпевшего надежно защищены мундиром государственных обвинителей и мантией судей, но при ближайшем рассмотрении выясняется, что потерпевший зачастую остается один на один со своей проблемой не находя поддержки со стороны государственных органов.
Наиболее часто встречаемые проблемы у потерпевших возникают на досудебных стадиях, когда кто-то в течение длительного времени добивается возбуждения уголовного дела и официального признания себя потерпевшим. Но поскольку эти ситуации, достаточно распространены, то и при их разрешении существуют свои алгоритмы.
Все гораздо сложнее, когда проблема не имеет выработанного практического решения, поскольку лежит в плоскости редко применяемых норм уголовного процесса. В моем случае, такая ситуация для потерпевших, возникла из постановления мирового судьи судебного участка №81 в Советском районе г. Красноярска, в соответствии с которым в отношении Х., совершившим в состоянии невменяемости 13 общественно опасных деяний относящихся к преступлениям небольшой тяжести, на основании ч. 2 ст. 443 УПК РФ было отказано в применении к нему принудительных мер медицинского характера. При этом судом было установлено, что страдая психиатрическим заболеванием, Х. в течение восьми месяцев угрожал потерпевшим убийством, наносил побои и оскорблял их. Ситуация усугублялась тем, что по заключению судебно-психиатрической экспертизы Х., в связи со своим заболеванием, представлял опасность для себя и окружающих и нуждался в применении принудительных мер медицинского характера. Однако ч. 2 ст. 443 УПК РФ содержала запрет применения к лицу, совершившему деяние небольшой тяжести, принудительных мер медицинского характера. Данный запрет был подкреплен п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 07 апреля 2011 г. №6 «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера» и обширной судебная практикой, предписывающей применение положений ч. 2 ст. 443 УПК РФ, в качестве обязательных.
Обжалуя от имени потерпевшего постановление мирового судьи сначала в апелляционном, а затем в кассационном порядке, я обратил внимание судов соответствующих инстанций на то, что положения ч. 2 ст. 443 УПК РФ противоречат положениям Конституции РФ, и в соответствии с преамбулой к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" положения ч. 2 ст. 443 УПК РФ не подлежат применению в данном деле, а постановление мирового судьи необходимо изменить. Но, к сожалению, как в большинстве случаев, при полном безмолвии прокуратуры, Фемида закрыла не только глаза, но и уши и в лучших традициях отечественного судопроизводства отклонила мои доводы, признав их необоснованными без объяснения причин.
Самым сложным в этой ситуации для потерпевших, являлось то обстоятельство, что после отказов судов применять к Х. принудительные меры медицинского характера в рамках уголовного процесса, они потеряли возможность оградить себя от агрессивных действий Х., поскольку, вопрос о его госпитализации в психиатрический стационар мог быть разрешен только в порядке гражданского судопроизводства (гл. 35 ГПК РФ), не предусматривающего возбуждение данной процедуры по заявлению граждан. В свою очередь Закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» №3185-1 от 02 июля 1992 г. не налагает на орган здравоохранения обязанности в безусловном порядке решать вопрос о принудительной госпитализации лица страдающего психическим расстройством. Отсутствие императивности в законодательных актах регулирующих порядок оказания психиатрической помощи, приводило к тому, что со стороны лица страдающего психиатрическим заболеванием и не получающего необходимую медицинскую помощь не исключалось совершение аналогичного по тяжести или более тяжкого общественно опасного деяния в отношении потерпевших.
Вооружившись указанными доводами и сославшись на то что, ч. 2 ст. 443 УПК РФ противоречит положениям ст.ст. 17, 18, 45 (часть 1), 46 (часть 1) и 52 Конституции РФ как не обеспечивающая государственную защиту достоинства личности, жизни и здоровья потерпевших я, представляя интересы своего доверителя, обратился в Конституционный Суд РФ с жалобой содержащей просьбу признать положение части 2 статьи 443 Уголовно-процессуального кодекса, как запрещающее применение принудительных мер медицинского характера к лицу, совершившему общественно опасные деяния небольшой тяжести не соответствующим Конституции Российской Федерации.
Примечателен тот факт, что выработанная мною позиция была поддержана специалистами института им В.П. Сербского, ответившим на запрос Судьи Конституционного Суда РФ по моей жалобе. В частности заключение специалистов содержало следующие выводы: «В отечественной судебной психиатрии на протяжении многих лет господствует мнение, согласно которому тяжесть совершенного невменяемым лицом общественно опасного деяния не должна рассматриваться в качестве самостоятельного основания (критерия) при решении вопроса о применении либо неприменении принудительных мер медицинского характера... применение таких мер «в связи с тяжестью деяния» привнесло, бы в принудительное лечение заметный элемент кары за содеянное, что недопустимо, поскольку это не соответствует сущности института принудительных мер медицинского характера, применяемых к невменяемым лицам. Судебные психиатры всегда выступали против подхода к применению (либо неприменению) принудительных мер медицинского характера по принципу: если деяние относится к категории тяжких, то принудительная медицинская мера непременно должна быть строгой и (наоборот).
Запрет на применение принудительных мер медицинского характера к лицам, совершившим деяние небольшой тяжести, содержится ныне лишь в части 2 ст. 443 УПК РФ. В ходе подготовки УПК РФ судебные психиатры выступали против указанной нормы. Причина, по которой она была сохранена, специалистами ГНЦССП им В.П. Сербского неизвестна и непонятна. Ибо определение оснований применения принудительных мер медицинского характера, на наш взгляд, является прерогативой материального (УК), а не процессуального (УПК) закона. Предметом последнего выступает лишь порядок производства по применению указанных мер, т.е. юридические процедуры. Такое несоответствие норм УК и УПК совершенно неприемлемо и должно быть, как можно скорее устранено».
В результате рассмотрения моей жалобы, объединенной с запросом мирового судьи судебного участка №43 г. Кургана, 21 мая 2013 г., Конституционный Суд РФ своим постановлением, признал взаимосвязанные положения частей второй и четвертой статьи 443 УПК РФ не соответствующим Конституции РФ, в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования они исключают для суда возможность назначить принудительные меры медицинского характера лицу, совершившему в состоянии невменяемости запрещенное уголовным законом деяние, отнесенное к преступлениям небольшой тяжести, и при этом по своему психическому состоянию представляющему опасность для себя и окружающих. Кроме того, Конституционный Суд РФ постановил, что судебные решения, по которому мой клиент признан потерпевшим подлежат пересмотру.
К сожалению, в данном случае, пересмотр уже состоявшихся судебных решений ничего не даст, и дело будет прекращено в связи с истечением срока привлечения к уголовной ответственности, поскольку вся процедура обжалования заняла у меня около полутора лет. Но данное постановление Конституционного Суда РФ, безусловно, пополнит арсенал методов и приемов адвоката, представляющего интересы потерпевшего.
Адвокат Первой Красноярской
краевой коллегии адвокатов
Хорошев И.А.
С текстом Постановления можно ознакомиться здесь.
