ОТЧЕТ
о заседании Совета Адвокатской палаты Красноярского края
(27 июня 2013 г.)
Очередное заседание Совета Адвокатской палаты Красноярского края открылось традиционным принятием присяги претендентами на статус адвоката.
Одним из ключевых вопросов, включенных в повестку заседания, стало обсуждение проекта Закона Красноярского края «О бесплатной юридической помощи».
Проект закона Красноярского края «О бесплатной юридической помощи в Красноярском крае» разработан в соответствии с Федеральными законами от 21.11.2011 № 324-ФЗ «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации», от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», 06.10.1999 № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (пояснительная записка).
Положения указанного законопроекта напрямую касаются деятельности адвокатов Красноярского края, так как нормы закона предполагают «привлечение к участию в государственной системе бесплатной юридической помощи в Красноярском крае адвокатов, организацию участия которых в деятельности государственной системы бесплатной юридической помощи в Красноярском крае осуществляет Адвокатская палата Красноярского края».
Концепция проекта Закона Красноярского края «О бесплатной юридической помощи» была одобрена членами Совета после обсуждения его основных положений.
С текстом законопроекта можно ознакомиться здесь.
Совет Адвокатской палаты рассмотрел дисциплинарные дела, поступившие с заключением квалификационной комиссии, согласился с выводами о наличии проступков в действиях адвоката, применил соответствующие меры дисциплинарной ответственности.
Дисциплинарное производство завершилось для одного из адвокатов лишением статуса. Стоит помнить, что проступки адвокатов могут быть разнообразными, и некоторые из них существенным образом умаляют престиж адвокатской профессии, и, следовательно, примирение с конкретным доверителем не позволит загладить негативные последствия совершенного проступка в глазах лиц, не связанных с адвокатским сообществом.
Ниже публикуется текст заключения Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Красноярского края.
З А К Л Ю Ч Е Н И Е
Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Красноярского края.
г. Красноярск 14 июня 2013 г.
(Извлечение)
В Адвокатскую палату Красноярского края поступила жалоба гражданина Ш. с приложением документов, из которых следует, что в середине марта 2013 года ему по телефону позвонил адвокат Г., представившись представителем С. с требованием о возврате последнему автомобиля Тойота Марк-2, полученного по договору мены. Указанное требование им, Ш., как необоснованное, исполнено не было.
11 апреля 2013 года гр. Ш. был вызван в отдел полиции г. Заозерного для беседы, где состоялась встреча с двумя оперативными сотрудниками отдела полиции г. Красноярска, которые предложили ему проехать для дальнейшего разбирательства в отдел полиции № 12 г. Красноярска. На автомобиле, за рулем которого находился адвокат Г., Ш. в сопровождении оперативных сотрудников был доставлен в ОП № 12 г. Красноярска. Прибывшему в г. Заозерный вместе с адвокатом Г. С. был передан принадлежащий Ш. автомобиль Тойота Марк-2, на котором С. прибыл в г. Красноярск.
Во время следования в г. Красноярск на гр. Ш. оказывалось моральное воздействие как со стороны сотрудников полиции, так и со стороны адвоката Г., который предлагал решить все проблемы «в обмен на правильные действия». При этом адвокат Г. постоянно созванивался со С. и согласовывал с ним свои действия.
По прибытии к отделу полиции № 12 адвокат Г. попросил выйти из автомобиля оперативных сотрудников и предложил Ш. свои услуги в качестве защитника, оценив их в 300 000 рублей, при этом пояснив, что «поможет все нормально решить», если он, Ш., сделает так, как он скажет.
Отсутствие названной суммы Г. не смутило, Ш. зашел в ОП №12 и «сообщил следователю, что теперь Г.- мой адвокат, и чтобы без него никакие следственные действия не производили», после чего уехал.
Допрос Ш. в качестве подозреваемого производился ночью 12.04.2013 года с 02 часов 20 минут до 03 часов 40 минут. К началу допроса подъехал адвокат Г., который выписал ордер № 000518, указав в качестве основания выдачи ордера «соглашение», хотя никаких соглашений между ними не заключалось. Перед началом допроса адвокат Г. вывел его, Ш., из кабинета следователя и потребовал дать показания, не соответствующие действительности «только так, как он мне скажет».
По настоятельной просьбе адвоката Г. взамен на благоприятный исход, который обещал адвокат, а также в связи с тем, что доверитель был морально подавлен, были даны показания, усугубляющие положение Ш., но полностью отвечающие интересам потерпевшего С.
Поняв, что действия адвоката Г. противоречат его интересам, Ш. попросил следователя еще раз допросить его, но без адвоката Г. Узнав об этом, Г. стал высказывать угрозы в адрес доверителя, обещал, что возникнут серьезные проблемы.
В первой половине мая Ш. решил позвонить адвокату Г., чтобы разобраться с поведением С., который был настроен агрессивно и намеревался взыскать с него крупную денежную сумму. Адвокат Г. стал угрожать Ш. тем, что поспособствует усугублению его положения, сделает все возможное, чтобы уголовная ответственность наступила за совершение преступления группой лиц. При этом адвокат рекомендовал прийти к следователю и снова дать показания по первоначальному варианту, т.е. признать еще одно преступление, которое не совершалось. Данный разговор был записан на диктофон.
Гр. Ш. считает действия адвоката Г. недопустимыми, нарушающими требования закона, выразившиеся в следующем:
1. Будучи представителем потерпевшей стороны С. и действуя в его интересах, без заключения соглашения вступил в уголовное дело в качестве защитника;
2. Принудил дать показания, усугубляющие положение Ш.;
3. Настоял на скорейшем ночном допросе (с 02-20 до 03-40 час.), чтобы использовать эффект растерянности, подавленности и испуга для дачи интересующих его показаний;
4. Угрожал расправой за то, что показания впоследствии были изменены;
5. Обещал добиться осуждения в составе группы лиц, объясняя это делом личного принципа;
6. Оскорблял адвоката, с которым Ш. продолжил работать;
7. До настоящего времени оказывает активную помощь потерпевшему С. с целью получения от Ш. дополнительных денег.
Гр. Ш. просит привлечь адвоката Г. к дисциплинарной ответственности и считает, что не имеет права иметь статус адвоката.
К своему заявлению Ш. приложил копию протокола допроса от 12.04.2013 года и аудиозапись телефонного разговора с адвокатом Г.
В соответствии с. п. 3 ч.5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право давать по существу разбирательства устные и письменные объяснения, представлять доказательства.
От адвоката Г. на имя Президента Адвокатской палаты Красноярского края поступили объяснения в письменном виде, из которых следует, что соглашение с гр. Ш. было заключено 12.04.2013 года в устной форме. По приглашению доверителя адвокат Г. около 2-х часов ночи прибыл в ОП № 12 для участия в допросе.
О проблемах Ш. адвокат Г. узнал от него лично, когда по просьбе знакомого К. привез троих ранее незнакомых людей из г. Заозерный в г. Красноярск. В пути следования понял, что двое из них сотрудники полиции, а третий – задержанный. В пути следования психологического давления никто ни на кого не оказывал. По просьбе Ш. адвокат Г. представился, показав свое удостоверение, после чего Ш. попросил помощи в качестве защитника по его делу.
Адвокат Г. оставил Ш. свой номер телефона. Примерно в 01-30 час. 12.04.2013 года Г. позвонил следователь, попросил приехать в ОП № 12 для допроса Ш. в качестве подозреваемого. При этом никаких советов, какими должны быть показания, адвокат Г. Ш. не давал, т.к. обстоятельств дела не знал. До его прибытия уже была написана явка с повинной.
О проблемах С. ему ничего не известно, т.к. с ним не поддерживает отношения, никуда с ним не ездил, что подтверждается показаниями сотрудников полиции. По пути следования из г. Заозерного в г. Красноярск созванивался только с К.
Адвокат Г. подтвердил, что телефонный разговор, аудиозапись которого предоставил гр. Ш., действительно был, но суть его сводится к следующему: Ш. просил, чтобы С. от всех показаний отказался или его, адвоката Г., «подставят через сестру, работающую в силовых структурах». Кроме того, Ш. «на протяжении всего следствия запугивал С.».
К своим объяснениям адвокат Г. приложил фотокопии протоколов допросов сотрудников полиции, фотокопии листов уголовного дела с объяснениями Ш., данными до прибытия адвоката в ОП № 12, фотокопию явки с повинной Ш.
На заседание квалификационной комиссии заявитель Ш. не явился, хотя надлежащим образом был извещен о времени и месте рассмотрения дисциплинарного производства.
В соответствии с ч. 3 ст. 23 КПЭА неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам.
13.04.2013 года в адрес президента Адвокатской палаты Красноярского края поступило заявление от гр. Ш. об отзыве жалобы в отношении адвоката Г.. с мотивировкой о том, что сведения, изложенные в ней, не соответствуют действительности.
Явившийся на заседание квалификационной комиссии адвокат Г. полностью поддержал доводы, изложенные в своих письменных объяснениях, дополнительно пояснив, что 11.04.2012 года находился в гостях рядом с г. Заозерным, ему позвонил знакомый К., который является его другом детства и отчимом С., и сказал, что у него проблемы, попросил привезти арестованную машину в г. Красноярск. Он согласился исполнить роль перевозчика, подъехал к отделу полиции г. Заозерного, и к нему в автомобиль сели двое сотрудников полиции, которые были с оружием, а с ними гражданин, на руках которого были одеты наручники. Перед тем, как сесть в автомобиль, сотрудники полиции сказали, что в услугах адвоката Г. не нуждаются, но было бы лучше доехать до города отдельно от С.
С. сел в автомобиль Тойота Марк-2, а К. - в автомобиль Тойота Королла, которая была предметом мошенничества. Они ехали следом. С. является его малознакомым (жили когда-то в одном небольшом городе), юридических услуг ему не оказывал, помогал только К.
В пути следования работники полиции и гр. Ш. говорили о каком-то сожженном гараже, выходили перекурить. Он, Г., на вопрос Ш., кем он работает, представился адвокатом, оставил свой номер сотового телефона. Ночью позвонил следователь, попросил приехать для допроса в качестве подозреваемого, он, адвокат Г., не возражал, т.к. гр. Ш. дал согласие на допрос в ночное время, поскольку желал, чтобы его быстрее отпустили. Никаких советов по поводу дачи показаний не давал.
В мае 2013 года, когда он никаких услуг Ш. не оказывал, последний позвонил ему, стал задавать провокационные вопросы, намекал на то, что ему сестра посоветовала написать жалобу.
В настоящее время с Ш. не осталось неприязненных отношений. Доверитель пояснял, что погорячился, т.к. не хотел получать судимость, и все, что изложено в жалобе – вранье. Ш. сам предоставил ему, адвокату Г., фотокопии материалов уголовного дела для приобщения к письменным объяснениям, написал заявление об отзыве жалобы.
Адвокат Г. просил обратить внимание на то, что С. до сих пор иск не заявлен, а в ходе следствия не заявлено ни одного ходатайства.
Адвокат Г. передал квалификационной комиссии дубликат заявления гр. Ш. с входящими регистрационным номером, просил дисциплинарное производство прекратить.
В соответствии с п. 1, 2 ст. 23 КПЭА разбирательство квалификационной комиссией субъекта Российской Федерации осуществляется устно, на основе состязательности и равенства участников дисциплинарного производства; квалификационная комиссия должна дать заключение по возбужденному дисциплинарному производству в том заседании, в котором состоялось разбирательство по существу, на основании непосредственного исследования доказательств, представленных участниками производства до начала разбирательства, а также их устных объяснений.
Несмотря на то, что в материалах дисциплинарного производства имеется заявление от гр. Ш. об отзыве жалобы в отношении адвоката Г., квалификационная комиссия не принимает его как основание прекращения дисциплинарного производства, поскольку это право, а не обязанность Комиссии.
На основании п. 4 ч. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката по результатам разбирательства квалификационная комиссия вправе вынести заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отзыва жалобы.
Согласно ч.7 ст. 19 Кодекса профессиональной этики адвоката отзыв жалобы, представления, обращения либо примирения адвоката с заявителем, выраженные в письменной форме, возможны до принятия решения Советом и могут повлечь прекращение дисциплинарного производства на основании решения Совета по заключению квалификационной комиссии.
Заявитель Ш. не явился на заседание квалификационной комиссии, не обосновал какими-либо причинами свое заявление об отзыве ранее поданной жалобы, не пояснил, что послужило основанием к подаче жалобы на действия адвоката Г., в которой содержатся указания на множественные существенные нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.
Ввиду того, что жалоба на действия адвоката Г. содержит информацию о грубых нарушениях Кодекса профессиональной этики адвоката, квалификационная комиссия, изучив материалы и заслушав адвоката Г., рассмотрела дисциплинарное производство по существу и пришла к следующим выводам:
Кодекс профессиональной этики адвоката устанавливает обязательные для каждого адвоката правила поведения при осуществлении адвокатской деятельности, основанных на нравственных критериях и традициях адвокатуры, на международных стандартах и правилах адвокатской профессии, а также основания и порядок привлечения адвоката к ответственности (ст. 1 КПЭА).
Адвокат при всех обстоятельствах должен соблюдать честь и достоинство, присущие его профессии (ч. 1 ст. 4 КПЭА).
В соответствии с ч. 1 ст. 8 КПЭА адвокат при осуществлении адвокатской деятельности обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять обязанности, отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.
Адвокат обязан уважать права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи (ч. 2 ст. 8 КПЭА).
В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне.
Адвокат не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя и действовать вопреки его воле (п.2 ч.1 ст. 9 КПЭА), не вправе навязывать свою помощь лицам и привлекать их в качестве доверителей путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другими недостойными способами (п.7 ч.1 ст. 9 КПЭА).
Адвокат не вправе оказывать юридическую помощь в условиях конфликта интересов доверителей (п.10 ч.1 ст.9 КПЭА), не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу, а может лишь способствовать примирению сторон (ч.1 ст.11 КПЭА).
Помимо случаев, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, адвокат не вправе принимать поручение на осуществление защиты по уголовному делу от двух и более лиц, если интересы одного из них противоречат интересам другого (ч.1 ст. 13 КПЭА).
Основные претензии, изложенные в жалобе гр. Ш., сводятся к тому, что адвокат Г., будучи знакомым с потерпевшим С. и помогая ему возвратить автомобиль, который приобрел Ш. путем заключения незаконной сделки, навязал последнему свои услуги в качестве защитника. При этом адвокат Г. преследовал единственный интерес – действовать в пользу потерпевшего С.
Несмотря на то, что в своих письменных объяснениях и при рассмотрении дисциплинарного производства адвокат Г. пытался убедить квалификационную комиссию в том, что никакой помощи, в том числе и юридической, в разрешении проблем гр. С. не оказывал, его доводы несостоятельны и опровергаются его же пояснениями.
Адвокат Г. утверждал, что С. является для него малознакомым человеком, узнал о его проблеме от третьего лица - друга детства К., который является отчимом С. и отреагировал на просьбу о помощи в возврате автомобиля.
Квалификационная комиссия считает, что этого достаточно для того, чтобы признать знакомство адвоката Г. с потерпевшим С. и установление отношений между ними через третье лицо, а значит наличие заинтересованности адвоката Г. в решении проблем потерпевшего С.
Согласно п.1 ч.10 ст. 6 КПЭА доверителем, в том числе, является лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь на основании соглашения об оказании юридической помощи, заключенного иным лицом.
Более того, активные действия адвоката Г. свидетельствуют о том, что он принял реальное участие в оказании помощи и, будучи осведомленным о событиях и о проблемах С., не мог не осознавать, что на своем личном автомобиле везет из г. Заозерного в г. Красноярск двух сотрудников полиции и задержанного гр. Ш., у которого явно противоположный интерес к проблеме потерпевшего С.
Имеющаяся в распоряжении квалификационной комиссии аудиозапись телефонного разговора от 01.05.2013 года, в котором признается и подтверждается как факт адвокатом Г., свидетельствует о том, что адвокат Г. был в достаточной мере осведомлен о проблемах С. и заинтересован в их разрешении.
Так, адвокат Г. неоднократно в разговоре произносил имя «Д.», говорил о том, что не знает, как было дело, т.к. Д. не рассказывал, но «он сказал, что у него проблемы, что его на тачку кинули»,«если врет Д., Бог ему судья», «Д. обратился через третьего человека, у меня есть машина, я согласился вообще через третьего человека, сожителя его мамы, который является моим другом. Он не нанимал ничего. Он меня просто попросил за тобой съездить», «Я знаю ситуацию со слов Д.».
То, что адвокат Г. достаточно хорошо осведомлен о ситуации и до настоящего времени поддерживает интерес к движению этого уголовного дела, подтверждается его пояснениями в ходе рассмотрения дисциплинарного производства, где он просил обратить внимание на то, что «С. до сих пор гражданский иск не заявлен, в ходе следствия им не заявлено ни одного ходатайства» и «Ш. на протяжении всего следствия запугивал С.».
Несмотря на то, что адвокат Г. знал, чьи интересы он представляет, однако согласился принять участие в качестве защитника по уголовному делу по обвинению Ш., с этой целью предоставил ему свой контактный номер телефона и пообещал помочь.
Согласно п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ обстоятельством, исключающим участие в производстве по уголовному делу защитника, представителя потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика является то, что защитник оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им подозреваемого, обвиняемого либо представляемого им потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика.
ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» (п. 2 ч. 4 ст. 6) запрещает адвокату принимать поручение от лица, обратившемуся к нему за оказанием юридической помощи, если он оказывает ее доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица.
Квалификационная комиссия считает, что юридическая помощь была навязана Ш. адвокатом Г., и последний воспользовался ситуацией в интересах потерпевшего С.
Об этом свидетельствуют следующие факты: без заключения соглашения ночью 12.04.2013 года адвокат Г., предоставив свой ордер следователю, где в качестве основания вступления в дело указано «соглашение», принял участие в допросе подозреваемого Ш., который продолжался с 02-20 до 03-40 часов.
В соответствии со ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем, которое представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом на оказание юридической помощи.
Адвокат Г. утверждал, что между ним и гр. Ш. была достигнута устная договоренность на оказание юридических услуг.
Устной формы соглашения об оказании юридических услуг законом об адвокатской деятельности и адвокатуре не предусмотрено. Более того, адвокат Г. ни в письменных объяснениях, ни при рассмотрении дисциплинарного производства не пояснял о намерениях заключить соглашение, как того требует закон, в будущем.
Надлежащее исполнение своих обязанностей перед доверителем предполагает не только оказание им квалифицированной юридической помощи, но и оформление договорных отношений в соответствии с Законом.
Согласно ч. 3 ст. 164 УПК РФ производство следственного действия в ночное время не допускается, за исключением случаев, не терпящих отлагательства.
Допрос лица в качестве подозреваемого по ранее возбужденному уголовному делу не является следственным действием, не терпящим отлагательства.
Адвокат Г. не мог не знать указанную норму закона, но при рассмотрении дисциплинарного производства пояснил, что явился в ОП № 12 по звонку следователя ввиду того, что подозреваемый Ш. не возражал против его допроса в ночное время. При этом адвокат Г. не сослался на то, что разъяснил права подозреваемому, не препятствовал совершению неправомерных действий, не пытался противиться явке в отдел полиции ночью.
Учитывая то, что соглашение между адвокатом и доверителем не было заключено, оплата услуг не произведена, невозможно прийти к выводу о том, что адвокат Г. не преследовал иной интерес, нежели защита гр. Ш. Поэтому квалификационная комиссия считает обоснованным довод заявителя о том, что адвокат Г. взамен на благоприятный исход, который он обещал, «настоял на скорейшем допросе в ночное время, чтобы использовать эффект растерянности, подавленности и испуга».
Кроме того, представленная в распоряжение квалификационной комиссии аудиозапись телефонного разговора подтверждает претензии гр. Ш. о том, что адвокат Г. действуя вопреки его интересам, угрожал ухудшением его процессуального положения в случае, если Ш. не вернется к первому варианту показаний, которые были даны ночью 12.04.2013 года с участием адвоката Г., обещал посодействовать в привлечении его к уголовной ответственности в группе лиц по предварительному сговору. Цитаты высказываний адвоката Г. по этому поводу однозначны и не требуют комментариев: «Они делали вид, что ты Б. Вот трое и поедете. Я как адвокат это обещаю»; «Моя цель - загнобить вас троих, просто из принципа помочь, чтобы организовать группу лиц за мошенничество»; «…принимаешь первую ситуацию, в которую ты напросился – я даю тебе гарантию, что на тебя никаких 250 тысяч рублей вешать не буду…., приходишь со своим тупым адвокатом, допрашиваешься нормально, признаешься во всех грехах, а Д. тебе расписку пишет» и т.п.
Несмотря на то, что телефонный разговор состоялся 01.05.2013 года, а защиту интересов Ш. представлял другой адвокат, квалификационная комиссия считает, что угрозы в жесткой форме были высказаны адвокатом Г. в адрес своего доверителя, а не постороннего лица.
Понятие «бывший» клиент никоим образом не означает, что после окончания оказания ему юридической помощи, адвокат может действовать по отношению к нему так, как посчитает нужным и выгодным для себя. По аналогии с правилами хранения адвокатской тайны адвокат обязан бессрочно соблюдать права, уважать честь и достоинство гражданина, которому он когда-либо оказывал юридическую помощь. Срок хранения тайны не ограничен временем (ч. 2 ст. 6 КПЭА).
Квалификационная комиссия обращает внимание на то, что прекращение соглашения или оказания юридических услуг, в том числе его исполнением, не означает утрату лицом статуса доверителя.
Адвокат как обладатель конфиденциальной, личной информации, касающейся этого клиента, ни при каких обстоятельствах не может прямо или косвенно использоваться эту информацию против доверителя, а тем более угрожать использованием полученных при оказании юридической помощи сведениями.
Квалификационная комиссия установила, что от показаний в качестве подозреваемого с участием адвоката Г. заявитель Ш. впоследствии отказался и дал в присутствии другого адвоката «те показания, которые отражают действительность».
Однако из телефонного разговора усматривается, что адвокат Г., вопреки интересам Ш., путем угроз склонял его к даче показаний, противоречащих его интересам.
Более того, нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что аудиозапись телефонного разговора между гр. Ш. и адвокатом Г. изобилует грубой нецензурной бранью. Если соблюдение чести и достоинства для доверителя носит рекомендательный характер, то для адвоката – это абсолютный императив.
Квалификационная комиссия считает, что поскольку телефонный разговор между гр. Ш. и адвокатом Г. являлся сугубо деловым разговором адвоката с клиентом, без признаков личного бытового общения, поведение адвоката, выразившееся в неоднократном употреблении ненормативной лексики и грубой нецензурной брани, подрывает не только авторитет данного клиента к данному адвокату, но к адвокатуре как институту.
Поведение адвоката в отношении своего клиента должно быть всегда достойным, независимо ни от каких обстоятельств. И даже в ситуации, когда адвокат не согласен с клиентом, обязан оставаться сдержанным и корректным, разъяснить доверителю свою позицию, не допуская при этом высказываний угроз и выражений, оскорбляющих достоинство лица. Адвокат должен выбирать выражения соответствующие юридической сути претензий, а не отражающие эмоциональное состояние.
Адвокат не должен допускать фамильярных отношений с доверителем (ч. 5 ст.10 КПЭА).
Кроме того, любые нелицеприятные высказывания в адрес коллег свидетельствуют о низком моральном уровне любого адвоката.
В аудиозаписи телефонного разговора имеется фраза адвоката Г., свидетельствующая о том, что он в оскорбительной форме высказался в адрес компетентности адвоката, с которым гр. Ш. продолжил работать: «приходишь со своим тупым адвокатом, допрашиваешься нормально…»
Согласно п. 1 ч. 2 ст. 15 КПЭА адвокат не должен употреблять выражения, умаляющие честь, достоинство или деловую репутацию другого адвоката.
Адвокат, как член независимой организации, должен всемерно упрочивать честь и достоинство адвокатского корпуса, соблюдать правила адвокатской этики не только при исполнении адвокатских обязанностей, но и в быту, осознавать свои правовые и нравственные обязанности в отношении конкретного клиента и общества в целом, в конечном итоге, именно от их мнения и зависит престиж адвокатской профессии.
Квалификационная комиссия считает, что доводы, изложенные в жалобе гр. Ш., нашли свое подтверждение, т.к. сам адвокат Г. не отрицает, что:
- знаком с потерпевшим С., в том числе и через его отчима К.,
- согласился помочь в решении проблем С. по просьбе К.,
- перевозил на своем личном автомобиле двух сотрудников полиции и задержанного ими гр. Ш., который находился в наручниках,
- представился Ш. адвокатом, передал номер контактного телефона и обещал участие по его делу,
- не заключил с гр. Ш. соглашение в соответствие с требованиями ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»,
- принял участие в допросе подозреваемого Ш. 12.04.2013 года в ночное время с 02-20 до 03-40 час,
- в состоявшемся 01.05.2013 года телефонном разговоре допускал высказывания в адрес Ш. в виде угроз и нецензурной брани.
Все пояснения, которыми адвокат Г. пытался оправдать свои действия, квалификационная комиссия считает несостоятельными, т.к. они не опровергают конкретно совершенные действия и не могут повлиять на существо допущенных нарушений. Приложенные к письменным объяснениям копии протоколов допроса полицейских, сопровождавших задержанного Ш., и копия его явки с повинной не касаются сути дисциплинарного производства и как не опровергают, так и не подтверждают доводы адвоката Г.
Возвращаясь к заявлению гр. Ш. о том, что он просит отозвать свою жалобу, т.к. сведения, изложенные в ней не соответствуют действительности, квалификационная комиссия отмечает, что изменение его позиции не может повлиять на выводы данного заключения, т.к. материалы дисциплинарного производства и объяснения адвоката Г. свидетельствуют о том, что все события, изложенные в жалобе, имели место быть, и адвокатом Г. действительно допущены грубые нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.
В соответствии со ст. 10 КПЭА закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя.
В соответствии с требованиями ч. 2 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную действующим законодательством.
Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и Кодексом профессиональной этики адвоката (п. 1 ст. 18 КПЭА).
На основании изложенного, руководствуясь п. 7 ст. 33 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ч. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, квалификационная комиссия Адвокатской палаты Красноярского края
РЕШИЛА:
Признать наличие в действиях (бездействии) адвоката Г. нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, и неисполнение (ненадлежащее исполнение) своих обязанностей перед доверителем.
Передать заключение квалификационной комиссии в Совет Адвокатской палаты Красноярского края.
Председатель квалификационной комиссии С.Н. Мальтов
Еще одно дисциплинарное производство закончилось вынесением предупреждения адвокату.Текст заключения квалификационной комиссии Адвокатской палаты Красноярского края публикуется ниже.
З А К Л Ю Ч Е Н И Е
Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Красноярского края
г. Красноярск 14 июня 2013 года
23 мая 2013 года вице-президентом Адвокатской палаты Красноярского края И.И. Кривоколеско на имя президента Адвокатской палаты Красноярского края направлено представление о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката К. в связи с допущенным нарушением требований действующего законодательства об адвокатской деятельности и норм Кодекса профессиональной этики адвоката.
Из представленных материалов следует, что апелляционным определением Красноярского краевого суда от 09.04.2013, рассмотревшего апелляционное представление Красноярского транспортного прокурора на приговор Железнодорожного районного суда г. Красноярска от 07.02.2013 в отношении П., осужденного по ч. 1 ст. 105 УК РФ с применением ч. 6.1 ст. 88 УК РФ, ч. 1 ст. 62 УК РФ к 5 годам лишения свободы и ч. 1 ст. 159 УК РФ к 1 году 3 месяцам лишения свободы, а по совокупности приговоров к 5 годам 3 месяцам лишения свободы, постановлено указанный выше приговор в части осуждения по ч. 1 ст. 105 УК РФ отменить, уголовное дело прекратить в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, ст. 78, 94 УК РФ, признав за ним право на реабилитацию.
Этот же приговор в отношении осужденного П. изменить, переквалифицировать его действия с ч. 1 ст. 159 УК РФ на ч. 1 ст. 159.1 УК РФ в редакции ФЗ от 29.11.2012 № 207-ФЗ, по которой ему назначить наказание с применением ст. 64 УК РФ в виде исправительных работ на 1 год с удержанием 10 % заработка в доход государства, с отбыванием наказания в местах, определяемых органом местного самоуправления, однако, в связи с фактическим отбытием данного наказания, П. из-под стражи освободить.
Защиту П. по назначению на предварительном следствии и в суде первой инстанции осуществлял адвокат К.
П. 11.09.1986 года рождения был привлечен к уголовной ответственности и осужден за имевшее место 28.08.2002 убийство гр. М., а также за хищение денежных средств в размере 20 000 рублей посредством кредитования у ЗАО «Банк Русский Стандарт» путем обмана – представления кредитору ложных сведений, совершенное 03.06.2011.
С учетом несовершеннолетнего возраста П. при совершении им преступления в 2002 году, а также положений ч. 5 ст. 15, ст. 78 и 94 УК РФ срок давности за убийство М. истек еще до привлечения П. к уголовной ответственности и осуждения его судом первой инстанции, в связи с чем уголовное преследование в отношении П. с его согласия подлежало прекращению.
Федеральным законом № 207-ФЗ от 29 ноября 2012 года Уголовный кодекс РФ дополнен ст. 159.1 «Мошенничество в сфере кредитования», по которой следовало в данном случае квалифицировать действия П.
Адвокат К. не разъяснил П. указанные выше положения закона, не заявил соответствующих ходатайств ни в период предварительного расследования, ни в судебном заседании, согласился с вынесенным П. приговором суда и не обжаловал его.
В апелляционном порядке дело было рассмотрено по представлению прокурора, указавшего на неправильное применение закона.
Таким образом, адвокат К., в нарушение требований ст. 1 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», Кодекса профессиональной этики адвоката не оказал П. квалифицированной юридической помощи, исполнив перед ним свои профессиональные обязанности ненадлежащим образом.
В силу пп. 2 п. 1 статьи 20 Кодекса профессиональной этики адвоката представление, внесенное в адвокатскую палату вице-президентом адвокатской палаты, является поводом для возбуждения дисциплинарного производства.
В соответствии с п. 5 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право давать по существу разбирательства устные и письменные объяснения, представлять доказательства.
Адвокат К. представил объяснения на имя президента Адвокатской палаты Красноярского края, из которых следует, что в июне 2012 года он приступил к исполнению обязанностей защитника интересов П. по назначению следователя Красноярского следственного отдела на транспорте Западно-Сибирского следственного управления на транспорте СК РФ. По окончании предварительного следствия дело было передано с обвинительным заключением в суд.
07 февраля 2013 года П. осужден к 5 годам 3 месяцам лишения свободы. С указанным приговором осужденный согласился, заявлений о необходимости его обжалования не поступало.
15 февраля 2013 года Красноярским транспортным прокурором было подано апелляционное представление, с которым он ознакомился, и доводы, изложенные в нем, нашел верными и направленными на улучшение положения подзащитного, в связи с чем не стал подавать на него возражения.
При рассмотрении уголовного дела судом апелляционной инстанции было установлено, что срок давности привлечения П. к уголовной ответственности истек.
Учитывая непродолжительный опыт работы в качестве адвоката, отсутствие ранее аналогичной ситуации, данное обстоятельство было им, адвокатом К., упущено, в связи с чем не была подана апелляционная жалоба.
В допущенном просчете раскаивается, признает его полностью, обязуется впредь не допускать подобных ошибок, обязуется «повышать свой теоретический и практический уровень», просит не наказывать.
На заседании квалификационной комиссии адвокат К. доводы, изложенные в своих письменных объяснениях, полностью подтвердил, дополнительно пояснив, что ввиду небольшого стажа работы не сталкивался с защитой несовершеннолетних по уголовным делам, поэтому со сроками давности привлечения к уголовной ответственности таких лиц знаком только теоретически. П. свою вину в убийстве признавал полностью, давал показания. Что касается его привлечения по ч. 1 ст. 159 УК РФ – в судебном заседании просил квалифицировать действия подсудимого по ч. 1 ст. 159.1 УК РФ, но впоследствии приговор не обжаловал.
П. согласился с мерой наказания и не просил об обжаловании.
После того как прокуратурой было подано апелляционное представление, написал свой отзыв о полном согласии с ним.
К материалам дисциплинарного производства приложены следующие документы:
- копия апелляционного определения судебной коллегии по уголовным делам Красноярского краевого суда от 09.04.2013, на основании которого приговор Железнодорожного районного суда г. Красноярска в отношении осужденного П. по ч. 1 ст. 105 УК РФ отменен в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности, а по ч. 1 ст. 159 УК РФ - изменен;
- копия частного определения судебной коллегии по уголовным делам Красноярского краевого суда от 09.04.2013 в адрес Западно-Сибирского транспортного прокурора на допущенные нарушения законодательства, способствовавшие вынесению незаконного приговора;
- копия заявления адвоката К. о выплате вознаграждения адвокату за участие в судебном заседании по уголовному делу по обвинению П. в размере 4 410 рублей;
- копия постановления Железнодорожного районного суда от 07.02.2013 об оплате вознаграждения адвокату за счет средств федерального бюджета в размере 4 410 рублей.
Разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта Российской Федерации осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства (п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката).
Изучив материалы дисциплинарного производства, заслушав пояснения адвоката К., квалификационная комиссия пришла к выводам о том, что доводы, изложенные в представлении вице-президента Адвокатской палаты Красноярского края, нашли свое подтверждение.
В силу ч. 1 ст. 48 Конституции РФ каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи.
В соответствии с п. 1 ст. 1 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» адвокатской деятельностью является квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката в порядке, установленном настоящим Федеральным законом, физическим и юридическим лицам (доверителям) в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию.
Согласно п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат честно, разумно, добросовестно, квалифицированно и своевременно исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.
В соответствии со ст. 4 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии.
Процессуальное законодательство, а также ст. 13 КПЭА ориентирует адвоката на совершение в ходе судопроизводства целого ряда процессуальных действий, посредством которых адвокат может оказать реальную юридическую помощь доверителю в защите его законных интересов. Квалифицированная помощь доверителю определяется совокупностью процессуальных действий, совершенных адвокатом по конкретному делу, именно его активные, грамотные действия и позволяют судить, была ли оказанная им помощь квалифицированной или нет.
Квалификационная комиссия установила, а адвокат К. не опровергает то обстоятельство, что в процессе оказания юридической помощи обвиняемому П. адвокатом К. проявлено полное бездействие.
Несмотря на то, что адвокат К. объяснял причины своего пассивного поведения тем, что не имеет достаточного опыта в адвокатской деятельности, не участвовал ранее в уголовных делах по обвинению несовершеннолетних, о сроках давности привлечения этой категории граждан осведомлен только теоретически, данное обстоятельство не может быть принято как оправдывающее, поскольку сам факт присвоения статуса адвоката указывает на то, что, адвокат, допущенный к осуществлению профессиональной деятельности, обладает достаточной квалификацией, базовыми знаниями, а потому должен знать и своевременно применять действующее законодательство.
С июня 2012 года до вынесения приговора по уголовному делу в отношении гр. П. в феврале 2013 года адвокат К., по сути, исполнял роль статиста, не оказавшего никакой реальной помощи своему подзащитному, что способствовало вынесению незаконного судебного решения, и, соответственно, незаконному содержанию гражданина под стражей.
Тот факт, что адвокат К. полностью поддержал апелляционное представление прокуратуры, не является подтверждением должного исполнения им своих профессиональных обязанностей, поскольку инициатива об отмене и изменении незаконно вынесенного приговора в отношении гр. П. исходила не от адвоката, как должно быть, а от представителя государственного обвинения, который в данном случае исполнил роль защитника.
Квалификационная комиссия считает, что в своих объяснениях о причинах отсутствия юридической помощи гр. П. адвокат К. исходил из формальной оценки собственной деятельности, а не из содержательной. Сам факт присутствия на следственных действиях и в судебных заседаниях при рассмотрении уголовного дела не является доказательством качественно оказанной юридической помощи.
Более того, обязанности адвоката, установленные законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре при оказании им юридической помощи доверителям по назначению органов дознания, предварительного следствия, прокурора или суда, не отличаются от обязанностей при оказании юридической помощи за гонорар (ч. 8 ст. 10 КПЭА).
В материалах дисциплинарного производства имеется копия заявления адвоката К. об оплате его труда за защиту интересов обвиняемого П. по назначению суда и копия постановления суда от 07.02.2013 об оплате вознаграждения в размере 4 410 рублей за счет средств федерального бюджета. Никаких иных заявлений или ходатайств со стороны адвоката К. в квалификационную комиссию не представлено. При рассмотрении дисциплинарного производства адвокат К. не ссылался на то, что заявлял ходатайства по существу уголовного дела в интересах подзащитного П.
При таких обстоятельствах квалификационная комиссия приходит к выводу о том, что адвокат К. заботился только о своих материальных интересах, пренебрегая интересами доверителя.
Квалификационная комиссия не может принять во внимание объяснение адвоката К. о том, что он не обжаловал приговор суда по тем основаниям, что осужденный П. на этом не настаивал, согласившись с мерой наказания. При этом адвокат К. при рассмотрении дисциплинарного производства пояснял, что при выступлении в прениях сторон в суде просил переквалифицировать действия обвиняемого на ч. 1 ст. 159.1 УК РФ.
Согласно п. 2, 3 ч. 4 ст. 13 КПЭА адвокат-защитник обязан обжаловать приговор, если суд не разделил позицию адвоката-защитника и (или) подзащитного и назначил более тяжкое наказание или наказание за более тяжкое преступление, чем просили адвокат и (или) подзащитный, а также при наличии оснований к отмене или изменению приговора по благоприятным для подзащитного мотивам.
Отказ подзащитного от обжалования приговора фиксируется его письменным заявлением адвокату.
Таким образом, отказавшись от обжалования приговора по ч. 1 ст. 159 УК РФ, адвокат К. пренебрег правом подзащитного на получение благоприятного результата, не разъяснил ему последствия обжалования незаконного приговора, не получил заявление об отказе от апелляционной жалобы.
Что касается незаконного осуждения гр. П. по ч. 1 ст. 105 УК РФ, квалификационная комиссия считает, что бездействие и некомпетентность адвоката в этом вопросе очевидна и не может быть оправдана ни при каких обстоятельствах.
Адвокат К. не мог не знать, что его подзащитный П. привлечен к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 105 УК РФ за убийство, совершенное в несовершеннолетнем возрасте 28.08.2002, а потому должен был обратить внимание на сроки давности привлечения его к уголовной ответственности, который истек к 16 декабря 2012 года, до утверждения обвинительного заключения прокурором.
В соответствии со ст. 94 УК РФ сроки давности в отношении несовершеннолетних, предусмотренные ст. 78 УК РФ, сокращаются наполовину.
К адвокатам предъявляются повышенные требования. Адвокат должен обладать разносторонними знаниями, высокими моральными и деловыми качествами, уметь публично и вовремя отстаивать интересы своих клиентов при решении сложных юридических вопросов, быть внимательным, следить за изменениями действующего законодательства.
Квалификационная комиссия приходит к выводу о том, что адвокат К. неквалифицированно отнесся к исполнению своих прямых обязанностей по защите интересов доверителя, взяв на себя обязательство об оказании правовой помощи по назначению следователя и суда, не обратил внимание на нарушения уголовного законодательства в период предварительного следствия и при рассмотрении дела в суде первой инстанции, не заявил ходатайств, что могло бы препятствовать вынесению незаконного приговора и содержанию гр. П. под стражей, впоследствии не обжаловал приговор.
Адвокатом К. не проявлено компетентности и профессионализма в защите прав, свобод и интересов доверителя, что может быть расценено как неуважение достоинства лица, обратившегося к нему за юридической помощью, поэтому действия (бездействие) адвоката К., квалификационная комиссия расценивает как направленные к подрыву доверия со стороны доверителя и умаляющие авторитет адвокатуры в целом.
В соответствии с требованиями ч. 2 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную действующим законодательством.
Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и Кодексом профессиональной этики адвоката (п. 1 ст. 18 КПЭА).
На основании изложенного, руководствуясь ст. 33 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре», п. 1 ч. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Красноярского края
РЕШИЛА:
Признать наличие в действиях (бездействии) адвоката К. нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, и неисполнение (ненадлежащее исполнение) своих обязанностей перед доверителем.
Передать дисциплинарное дело в Совет Адвокатской палаты Красноярского края для принятия решения о мерах дисциплинарного воздействия.
Председатель
Квалификационной комиссии С.Н. Мальтов
